---

Глава двадцать вторая
Не было ни звука, ни даже малейшего дуновения ветерка. Ульдиссиан даже не слышал собственного дыхания, хотя это его и не волновало. Он знал только одно: он остановил кровопролитие. Он остановил опустошение.

Но это было только начало. Ангелы зависли в небе, неподвижные, словно неживые. Демоны замерли в прыжке. Эдиремы стояли, не двигаясь.

Ничто не двигалось…кроме, понятное дело, его самого.

В его голове стучало от мысли, что он смог сделать то, что не под силу было даже Пылающему Аду и Высшему Небу. Он был не просто спасителем Санктуария; он был богом, которым Инарий мнил себя.

Ульдиссиан оглядел сражающихся. Снова воздев руки, на этот раз с раскрытыми ладонями, он повелел ангелам и демонам отодвинуться назад.

Они подчинились, но потребовалось большее усилие, чем он ожидал. Упёртый, уверенный в том, что ему хватит силы, Ульдиссиан стоял на своём. Земля задрожала, и даже небо затряслось, словно готовое расколоться надвое, но ангелы и демоны в конце концов оказались отделены от эдиремов.

-Хватит,- гремел он, обращаясь к застывшим фигурам.- Довольно.

Ульдиссиан взглянул на демонов. Скользящим движением ладони он заставил полчища податься назад. Демоны в десять раз выше его беспомощно скакали по разорённой земле, скакали до тех пор, пока вместе со всеми своими сородичами не добрались до портала, через который они пришли.

Сын Диомеда повелел им войти в портал, принуждая вернуться в Пылающий Ад. У демонов не было выбора. Хотя с них было снято заклинание, которое заморозило их, теперь они тщетно пытались освободиться от невидимого захвата. Через несколько секунд о том, что здесь только что были полчища демонов, говорили только изорванные клочья, оставшиеся от убитых.

А затем Ульдиссиан перевёл внимание на ангелов. Правда, когда он это сделал, ему показалось, что он услышал слабый голос, который звал его извне. Но не было существ, которых бы он хотел услышать. Это была его земля; интересы всех остальных не имели для него значения.

С места, где он стоял, небесное войско казалось всего лишь роем мошкары. Ульдиссиану не верилось, что он когда-то боялся их. Он вдохнул воздуха и сдул крылатых воинов назад в разрез в небесах. Ребяческий восторг охватил бывшего фермера, пока он наблюдал, как безукоризненные боевые ряды смешивались в кучу и ангелы нестройными кипами исчезали в разрезе.

Ульдиссиан.

Голос донёсся снова, и на этот раз он узнал его. Дракон, Траг’Оул. Однако, хотя создание не было его врагом, сын Диомеда не видел причин отвечать на зов существа. Траг’Оул не сумел защитить Санктуарий; он, как и все остальные, был не вправе говорить Ульдиссиану, что ему делать с его миром.

Земля затряслась снова. Раздражённый, Ульдиссиан приказал тряске уняться. Она унялась…и тут же возобновилась.

Он направил всю свою силу, подчёркивая, что дрожание должно уняться. На этот раз всё прошло, как надо.

И тогда Ульдиссиан повернулся к двум остававшимся ангелам, но оказалось, что Тираэль пропал. Только Инарий остался.

Не придавая значения внезапному отбытию второго ангела, Ульдиссиан подошёл к пленённому Пророку.

-Вы называете нас отродьями,- сказал человек.- Что ты скажешь теперь?

Но Инарий продолжал молчать – и это прибавило тревоги сыну Диомеда. Хотя мятежный ангел принял истинное обличье и потому не имел различимого выражения, в этот миг Ульдиссиан мог бы поклясться, что Инарий беззвучно смеётся над смертным.

Уверенность в этом ещё сильнее разгневала Ульдиссиана. Сфера раскололась, синий свет проник внутрь. Явно испытывая боль, Инарий упал на колени…но чувство, будто он смеётся, не исчезло.

Ульдиссиан продолжил бы наказывать его за дерзость, но новая и более сильная дрожь охватила землю, достигая, насколько он мог ощутить, далёкого Кеджана и ещё более отдалённых мест. Он взглянул на Инария, но не нашёл, каким образом Пророк мог вызвать это.

Решив, что происхождение не имеет значения, Ульдиссиан направил свою силу на новое землетрясение и повелел ему прекратиться.

Но оно, напротив, усилилось вдвое. Небо тогда стало тёмно-алым; не прекращающие движения облака напоминали взбаламученную кровь.

Он снова взглянул на Инария.

-Что ты сделал? Говори!

Наконец ангел заговорил.

Я НЕ СДЕЛАЛ НИЧЕГО.

Огромная расщелина в земле открылась к югу. Зигзагами, но неуклонно она потянулась к столице. Ещё одна щель раскрылась по правую руку от Ульдиссиана.

Третья образовалось возле эдирема.

Действуя инстинктивно, Ульдиссиан использовал свой дар, чтобы заставить последнюю затянуться. От приложенного усилия он чуть не потерял сознание, и, что ещё было хуже, пока он приходил в себя, дрожание становилось всё неистовей. Он чувствовал растущий страх его приверженцев, и хотя он пытался утихомирить землю вокруг них, она, напротив, вздымалась и опускалась, и покрывалась трещинами.

С колотящимся сердцем Ульдиссиан направил всю волю на то, чтобы создать порядок, но случилось противоположное. Земля под ним начала проседать. Он отскочил в сторону как раз вовремя.

Прямо на глазах у сына Диомеда то, что осталось от Собора Света, провалилось в недра земли. Сфера с Инарием провалилась тоже; исчезая в обломках, ангел равнодушно взирал на Ульдиссиана.

Ульдиссиан стоял в ошеломлении, не зная, что делать дальше. Санктуарий вокруг него разваливался на части – и он ничего не мог с этим поделать. Не мог он и понять, почему. Со своими изумительными силами он так легко сумел отвернуть Высшее Небо и Пылающий Ад, но теперь какая-то страшная сила делала то, что он боялся, что вызовет их борьба. Если не Инарий, то кто был виновен? Ульдиссиан не ощущал никакой огромной магической силы, которая могла бы вызвать такое бедствие.

Борясь не только с расширяющейся катастрофой, но и с собственным растущим страхом, Ульдиссиан наложил всеобъемлющее заклинание на всё сущее в Санктуарии. Уж он добьётся порядка. Он заставит мир восстановиться.

Но вместо порядка ему довелось наблюдать с ужасом, как луга к югу вздымаются ввысь. Образовался движущийся холм, раздувшийся в огромный земляной пузырь, который затем взорвался с яростью вулкана. Облака в небе завертелись во всё крепнущем круговороте, который обещал превратиться в колоссальный вихрь. Синие молнии засверкали над столицей и джунглями.

И только тогда Ульдиссиан понял, что он сам виновен во всём этом. Не Инарий. Не войска Высшего Неба и не звериные толпы Пылающего Ада.

Он, Ульдиссиан уль-Диомед, был виновен в неизбежном уничтожении Санктуария.

Теперь это было так очевидно. Ульдиссиан почувствовал, как колотится его сердце, как кровь несётся по венам. Казалось, в нём жило два человека. Один из них пытался думать связно, пытался сосредоточиться и найти решения.

Но второй, изначальный Ульдиссиан был тем, кто видел, как умирали любимые и разорялась земля. Кто был соблазнён демонессой, после чего утратил доверие к кому бы то ни было. Кто сталкивался с одним предательством за другим, в то время как желал всего лишь мира во всём мире.

Как часто за последнее время он действовал, не думая? Как часть его сила, а не сам Ульдиссиан, управляла событиями? Ведомая его примитивнейшими эмоциями, она в конце концов вышла за пределы его сознательного контроля. Сейчас она выплёскивалась на Санктуарий, мир, которому было не суждено стать таким, каким он так отчаянно желал его видеть. Это было бездумное, бесконтрольное выплёскивание магии, и потому оно могло вызвать только больший хаос, большее разрушение.

И каждый раз, когда пытался навести порядок, он неосознанно подпитывал свои страх, беспокойство, злость…все тёмные чувства. Он сражался с самим собой – и проигрывал всё больше и больше с каждой попыткой.

Ульдиссиан стоял, не в силах реагировать. Он хотел спасти мир, но его попытка уже выплеснула на мир такую силу, что он боялся, что следующая вконец уничтожит его. Однако если сын Диомеда не станет ничего делать, получится тот же трагический результат.

Он чувствовал, что эдиремы ждут своего страшного конца. Кеджан тоже излучал ужасную безнадёжность – город наконец-то заметил опасность, которая стремительно к нему приближалась. Ульдиссиан чувствовал ужас обитателей джунглей, ассенианцев, как называли его расу, и людей, которые жили гораздо дальше. Он ощущал, что как люди, так и животные готовились к своей неизбежной кончине.

«Если бы только я понял раньше!- в отчаянии подумал он.- Если бы я только слушал Мендельна и остальных, я смог бы победить это, зарыть глубоко внутри! Но теперь…»

Ульдиссиан замер. С широко распахнутыми глазами он обдумывал одну сумасбродную мысль. Это его сила вызвала такое разрушение. Его сила. Быть может, он мог как-то одержать над ней верх. Он бы…

В спешке под давлением ситуации, Ульдиссиан попытался втянуть обратно в себя всё, что он высвободил. Однако он быстро обнаружил, что, оказавшись на свободе, эти силы увеличились больше, чем в тысячу раз. Теперь они были такой же частью природных сил Санктуария, как и частью его. Даже если он втянет в себя всё, что выпустил, этого больше будет недостаточно, чтобы спасти хоть что-нибудь.

Но Ульдиссиан не отступил. Для него не существовало других целей, кроме как обратить вспять то, что он натворил. Он готов был пойти на что угодно. У него не было выбора. Он должен был справиться.

Было время, когда сын Диомеда размышлял, есть ли предел потенциалу его дара эдирема. Теперь он молился о том, чтобы, даже если был предел, дара оказалось достаточно, чтобы выполнить эту великую задачу.

Собравшись с силами, сделав глубокий вдох, Ульдиссиан начал приказывать необузданным силам возвратиться.

Он закричал, когда его пронизала первая волна, ибо она обжигала жарче огня. Но Ульдиссиан представил брата, представил Серентию, Ахилия и всех, кто преданно шёл за ним. Представляя их лица в своей голове, он потребовал, чтобы его воля свершилась. Ничто иное не имело значения, ни сознательное, ни подсознательное.

Его тело уже сверкало ослепительным золотом и становилось ещё более ярким по мере того, как Ульдиссиан поглощал всё, что приближало конец Санктуария. Область вокруг него излучала несметные количества магической энергии, и вся она была направлена на человека. Угодившие в поток такой ошеломляющей силы, огромные камни, куски древесины и многое, многое другое кружились в воздухе вокруг него.

Ульдиссиан не обращал на это внимания. Для него ничего не существовало, кроме задачи закончить то, что он начал. Он видел только непрестанное втекание магии не только в его тело, но в его душу. Каждый миг бывший фермер был уверен, что больше не выдержит, однако он продолжал стоять, тысячекратно испытывая тысячи пыток, ни одну из которых не испытало живое существо до него.

Он слышал отдалённые голоса, но, приняв их за крики умирающих, Ульдиссиан старался игнорировать их. Ему нельзя было отвлекаться. Всё его существо должно было оставаться полностью сконцентрированным на претворении его последней надежды.

Энергия продолжала вливаться. Ульдиссиан кричал, но держался. Он молился о том, чтобы до того, как сломается, ему удалось спасти нескольких людей.

Оно продолжало вливаться в него, как бушующая река расплавленной земли. Он упал на колени, но держался. Но и поток не ослабевал. Он всё бежал и бежал…

Затем…

Прекратилось.

Уверенный, что что-то пошло не так, Ульдиссиан продолжал пытаться втянуть в себя больше, но ничего не последовало.

Он прямо всхлипнул от этого чуда – не из-за себя, но из-за того, что это означало надежду для других. Однако до окончания было далеко. Ульдиссиан чувствовал, как всё, что он принял, рвётся наружу. Ему приходилось прикладывать все силы, чтобы удержать это, и как долго такое положение могло продлиться, сын Диомеда не знал.

Затем настал миг понимания, принятия того, что необходимо, чтобы положить конец угрозе. Ульдиссиан понял, что ему нетрудно принять то, что должно было свершиться, потому что это был не только единственный вариант, но вариант правильный.

Он поднялся. Сверкая ярче солнца, представая куда большим, чем человек, сын Диомеда оглядел свой мир. Ульдиссиан восхитился реками, лесами, горами и морями. Он осмотрел многочисленных людей Санктуария и подивился их многообразию. А ведь все они обладали таким же потенциалом, таким же величием.

Но в случае Ульдиссиана и его последователей проблемой было, что всё пришло к ним слишком скоро. Человечество – и, в первую очередь, его – слишком поспешно подвели к их судьбоносному пути. Это было дело рук Лилит – демонесса была слишком нетерпелива, чтобы дать векам навести людей на этот путь. Ульдиссиану не было дано возможности толком дорасти до своего дара.

Не пришло время существа, которым чуть не стал Ульдиссиан. Не пришло…

Ты понимаешь…

Ульдиссиан знал, кто говорит.

Траг’Оул?

Я пытался коснуться твоего разума…но мне это было не по силам,- признался дракон. Небесное создание по тону казалось ослабевшим, но довольным.- Я знал, что у тебя получится.

Нет…ещё не получилось, пока это – пока я – представляю угрозу для Санктуария!

Он ощутил согласие дракона.

Я могу показать тебе, где это можно выпустить, но платить придётся тебе.

Меня не волнует! Покажи мне!

Траг’Оул показал, и Ульдиссиан в изумлении воззрился на то, что открыло ему существо.

Значит…вот как…

Да,- только и нужно было ответить дракону.

Ульдиссиан улыбнулся, и все его тревоги как рукой сняло. Он воздел руки к небу.

Это всё, что мне нужно сделать? Просто дать этому случиться?

Выбор за тобой. Всегда был.

Ульдиссиан почувствовал, что дракон удаляется. Он больше не требовался для того, что предстояло человеку.

Сын Диомеда использовал свои силы, чтобы в последний раз взглянуть на тех, кто был дорог ему, – на Мендельна, Ахилия и Серентию. Перед тем, как продолжить, он должен был сделать две вещи. С тем, чем он мог свободно повелевать, Ульдиссиан мог исправить положение для своих друзей и брата.

Покончив с этим, Ульдиссиан посмотрел вверх, но глядел он не на небо. Он воззрился далеко за его пределы – в место и время, которые открыл ему дракон.

Ярость, которую он удерживал в себе, пыталась освободиться.

Настало время. Ульдиссиан улыбнулся ещё раз – и начал испускать. Свет осенил луга, джунгли – весь Санктуарий. Однако он не причинял вреда, а наоборот, заживлял. Он коснулся всех живых существ и вылечил всё от вреда, вызванного пришествием эдиремов и почти полным разрушением мира.

Затем Ульдиссиан снова собрал его вместе и выплеснул за пределы, где он рассеялся во всех направлениях. Он почувствовал, что давление вновь нарастает – теперь в последний раз, – приготовил к этому мир и приготовился сам.

И когда это пришло, оно сопровождалось взрывом беспримесной энергии, которая тряхнула Санктуарий до его основания. Ульдиссиан заревел – не из-за боли, но полнейшего экстаза от своей трансформации. Теперь он был не простым человеком, но чем-то, непостижимым даже для ангелов и демонов. На один миг он стал Санктуарием и всем, что окружало его. Рядом с ним казался ничтожным Траг’Оул…любое создание. Его сознание распространилось над его драгоценным миром, откуда он взглянул на него в последний раз.

Затем, завершая то, что должно было быть осуществлено, что он желал осуществить, Ульдиссиан уль-Диомед дал себе разметаться повсюду; его отбытие из мира смертных повлекло восхитительную вспышку света, которая не могла напугать, но только обрадовать тех, кто был внизу.

Повлекло оно и изменение Санктуария, знал об этом кто-нибудь или нет.

Мендельн первым понял, что что-то не так. Вообще-то, для него это было так очевидно, что он удивился тому, что никто не закричал.

Луга были полностью восстановлены. Коричневые и зелёные стебли мягко колыхались под дуновением лёгкого ветерка. Мендельн осторожно повёл вокруг кинжалом и не нашёл в растениях никакой угрозы.

Но он обнаружил кое-что другое – причину молчания эдиремов. Они все замерли, словно статуи.

Хотя нет, не все. К нему шли два человека, которых ему было одновременно радостно и странно видеть.

Ахилий и Серентия – причём оба вполне себе из мира живых.

Они глядели на него с таким же изумлением, явно не представляя, что произошло не только со всем вокруг, но и с ними самими. Мендельн был уверен как минимум в причине последнего.

-Ульдиссиан,- сказал он им дрожащим голосом.- Ульдиссиан сделал это.

-Но как такое может быть?- спросил лучник, не в силах сдержать улыбку. Это был Ахилий, которого они все знали так хорошо,– даже дыра в его горле исчезла.- Как?

-Это вопрос, который даже они горячо обсуждают,- раздался голос Ратмы.

Они повернулись и увидели Древнего; тот осунулся и выглядел более соответственно своему возрасту. В его волосах имелись проседи, и морщины прочертили его некогда молодое лицо. В отличие от трио, Ратма отнюдь не выглядел радостным.

И когда их взгляд проследовал за его указывающим пальцем, они поняли, почему.

Пять крылатых фигур возвышались над миром, и такую силу они излучали, что всё прилетевшее войско в сравнении с ними казалось детьми.

-Совет Ангирис,- выдохнул сын Инария.- Ошибки быть не может. Отец говорил о них. Совет прибыл в наш мир.

Мендельн задрожал от такого зрелища:

-Но зачем?

Древний пристально взглянул на новоприбывших:

-Поскольку мы единственные незамороженные, нам и надлежит выяснить.

Он повёл их к ангелам, которые стояли полукругом. Когда четвёрка приблизилась, Мендельн начал слышать – и чувствовать – голоса.

Ещё более изумительным было то, что местность внезапно преобразилась. Она стала огромной залой из сверкающих кристаллов и алмазов, выдолбленной с совершенством, какое не под силу воссоздать ни одному смертному ремесленнику. Гигантские статуи других крылатых чемпионов нависали над внутренним убранством. Пол был составлен из самых замысловатых мраморных мозаик, узоры которых не имели смысла для Мендельна, но были бесконечно прекрасны и приковывали взор.

Но не менее прекрасны – и пугающи – были сами пятеро.

НЕТ НУЖДЫ ПРОДОЛЖАТЬ ЭТОТ СПОР… ЕГО ВООБЩЕ НЕ СТОИЛО НАЧИНАТЬ,- провозгласил величественный ангел в мантии благородного красного цвета и сверкающем нагруднике, на котором сверкало изображение перевернутого меча.- КУРС ДЕЙСТВИЙ ОЧЕВИДЕН… ТО, ЧТО БЫЛО ПРЕТВОРЕНО В ЖИЗНЬ ПРЕДАТЕЛЕМ, ДОЛЖНО БЫТЬ УНИТЧОЖЕНО! ДАЙТЕ ВОЙСКУ ЗАКОНЧИТЬ НАЧАТОЕ, ДАЖЕ ЕСЛИ ДЛЯ ЭТОГО ПРИДЁТСЯ ПРОРВАТЬСЯ ЧЕРЕЗ СОТНЮ ДЕМОНИЧЕСКИХ ШЕРЕНГ!

РАЗВЕ НЕ СТОИТ СНАЧАЛА РАЗОБРАТЬСЯ С ОТСТУПНИКОМ, ИМПЕРИЙ?- спросил тот ангел, чья мантия была мягко-голубой, и который был, судя по всему, женщиной.- А К ЭТОМУ ДЕЛУ ПРИСТУПИТЬ В СВОЁ ВРЕМЯ?

ДЕЛО ЗДЕСЬ ОДНО,- отрезал первый. Одна рука в перчатке потянулась к свободному пространству между ними, и внезапно Инарий, – оплетённый чёрными потоками энергии, – оказался на коленях перед Советом Ангирис.- САНКТУАРИЙ – ГРЯЗНОЕ ДЕЛО ЕГО РУК! ПРИГОВОРИШЬ ОДНО, И ПО ПРАВДУ ПРИГОВОРИШЬ ОБА, АУРИЭЛЬ!

Ангел-женщина отвергла этот аргумент. Она была наиболее оживлённой из пяти, и пока говорила, поворачивала голову к четырём остальным:

ВЫ ВСЕ УВИДЕЛИ ДОСТАТОЧНО ДОКАЗАТЕЛЬСТВ, ЧТО ДЕТИ ИЗНАЧАЛЬНОГО ГРЕХА НЕ ТАКИЕ, КАК РОДИТЕЛИ… И НЕ МЕРЗОСТИ, КОТОРЫМИ МЫ ПОНАЧАЛУ СЧИТАЛИ ИХ.

-Где мы?- вдруг прошептала Серентия.

Ратма сначала зна́ком приказал ей замолчать, но потом тихо ответил:

-Мы одновременно в тех самых лугах, где были, и, если верить известным мне легендам, должно быть, в центральной зале собраний Совета в само́м легендарном Серебряном граде! Совет судит наш мир, и я боюсь, что вердикт всё ещё может быть не в нашу пользу.

-После всего, что сделал Ульдиссиан, результат ещё под вопросом?- опешил Мендельн. Не успев осознать, что делает, он зашагал к ангелам.- Да какое вы имеете право? Какая наглость! Мы не паразиты какие, чтобы нас убивать!

Империй с негодованием воззрился на него:

И ВЫ НЕ АНГЕЛЫ, ЧТОБЫ ИМЕТЬ ПРАВО СТОЯТЬ ПЕРЕД СОВЕТОМ.

Мендельна отбросила назад невидимая сила. Он мог налететь на остальных, но Ауриэль взглянула на него, и он мягко опустился на землю.

С КАКИХ ЭТО ПОР ВЫСОКОМЕРИЕ У НАС СЧИТАЕТСЯ ДОБРОДЕТЕЛЬЮ?- спросила она собрата.- ЭТИ СУЩЕСТВА ЗДЕСЬ ПО МОЕМУ УКАЗАНИЮ И ПОТОМУ, ЧТО ЗАСЛУЖИЛИ, СПАСИБО ИХ ТОВАРИЩУ, ПРАВО УСЛЫШАТЬ, КАКОЙ БУДЕТ СУДЬБА ИХ ДОМА.

Империй не ответил, но если бы у него было лицо, был уверен Мендельн, оно бы приняло негодующее выражение.

Ратма следующим вышел вперёд:

-Вы должны дать человечеству шанс. Они способны на множество чудесных вещей, только дайте им выжить! Они могут стать настоящей частью Баланса…

Я СКАЗАЛ, ПОРА ГОЛОСОВАТЬ,- громко произнёс Империй, совершенно игнорируя его.

ДА БУДЕТ ТАК,- отозвался одетый в серое ангел, по которому нельзя было разобрать, женщина это или мужчина.- ПУСТЬ ЭТО СВЕРШИТСЯ.

ПОДДЕРЖЕНО!- прогудел первый ангел победоносно.- ЗНАЧИТ, НАЧИНАЕМ! Я ГОВОРЮ, ЧТО ОТСТУПНИКА НУЖНО ЗАКЛЮЧИТЬ НАВЕКИ, А ЕГО ГНЕЗДО ДЕМОНИЧЕСКИХ ОТПРЫСКОВ – ИЗНИЧОЖИТЬ!- Империй вытянул кулак и повернул его книзу.

Мендельн начал было снова говорить, но понял, что это бесполезно. Ангелы не обращали на них внимания.

Ауриэль поспешила отреагировать на голос Империя. Он повернула кулак кверху и добавила:

ДАДИМ ИХ ПОТЕНЦИАЛУ РАЗВИВАТЬСЯ…ИБО ДУМАЮ, ЧТО ОНИ МОГУТ ПОЛОЖИТЬ ВОЖДЕЛЕННЫЙ КОНЕЦ НАШЕЙ БОРЬБЕ!- ангелесса посмотрела на четвёртого члена совета, очень сухопарую фигуру в чёрной мантии и такого же цвета нагруднике.- А ТЫ ЧТО СКАЖЕШЬ, МАЛТАЭЛЬ? ТЫ СОГЛАСИШЬСЯ СО МНОЙ В ЭТОМ?

Заметная дрожь пробежала не только по Мендельну, но и остальным, когда ангел Малтаэль заговорил. Его голос пробудил в Мендельне страх смерти – вечной, пустой смерти.

КАКОВ БЫ НИ БЫЛ ВЫБОР, В КОНЕЧНОМ СЧЁТЕ ОН НЕ ИМЕЕТ ДЛЯ МЕНЯ ЗНАЧЕНИЯ… Я ВОЗДЕРЖУСЬ.

Ауриэль отклонилась назад – она явно была разочарована. Империй, в свою очередь, казался довольным. Именно он обратился к следующему, облачённому в серое ангелу, который заговаривал прежде:

ИТЕРАЭЛЬ, КАКОЙ ВЕРДИКТ ВЫНЕСЕШЬ ТЫ?

Последовала пауза, словно четвёртый ангел упорно обдумывал вопрос.

ОНИ – ПЛОД АНГЕЛОВ И ДЕМОНОВ, ПОСУЛ У НИХ СМЕШАН С ПОРОКОМ… ОСТАВЬ РАСТИ – И ОНИ МОГУТ СТАТЬ ГАЖЕ ВСЕГО, ЧТО ВОССТАЁТ ИЗ ПЫЛАЮЩЕГО АДА.

И ПОТОМУ ОНИ ДОЛЖНЫ БЫТЬ УНИЧТОЖЕНЫ!- не унимался Империй.

Итераэль поднял палец:

НО В ТО ЖЕ ВРЕМЯ У НИХ ЕСТЬ ВЕЛИЧАЙШИЙ ПОТЕНЦИАЛ СЛУЖЕНИЯ СВЕТУ… ПОТЕНЦИАЛ, КОТОРЫЙ МОЖЕТ ПРЕВЗОЙТИ НАШИ СОБСТВЕННЫЕ РОЛИ… И ПОТОМУ Я ГОЛОСУЮ ЗА ТО, ЧТОБЫ ИМ БЫЛ ДАН ШАНС.

Надежды Мендельна возросли. Мнения ангелов расходились. Даже если Тираэль – вот уж точно не друг людям – поступит предсказуемо и проголосует против них, голоса будут равны. Санктуарий выживет.

Четыре ангела посмотрели на последнего. Тираэль пристально вглядывался в согбенную фигуру Инария, словно не переставая о чём-то думать.

НУ, СТАРЫЙ ДРУГ?- спросил Империй.- ЧТО ВЫБЕРЕШЬ ТЫ, КТО ЛУЧШЕ ВСЕХ ВИДЕЛ НЕЧИСТУЮ ИХ СУТЬ? ПРОГОЛОСУЕШЬ ЛИ ТЫ ВМЕСТЕ СО МНОЙ И ПОЛОЖИШЬ КОНЕЦ ЭТИМ ГНУСНЕЙШИМ ИЗ ЧАДОРОДНЫХ ЗЕМЕЛЬ?

-О чём это он?- выпалил брат Ульдиссиана.- Голосов будет поровну!

Ратма был чернее тучи:

-Похоже, равное число означает, что нет решения в нашу пользу, а значит, не причин давать нам жить.

Мендельн не мог этого снести. Снова он осмелился выступить вперёд:

-Как вы так запросто можете обрекать нас? Вы зовёте себя служителями Света, и при этом так безжалостно казните всё, что не считаете достойным! Мой брат мог уничтожить вас всех, но не сделал этого. Он хотел только спасти свой дом и спасти свой народ, хоть это и стоило ему жизни.

Империй был готов снова убрать с глаз надоедливую букашку, но Тираэль заговорил, и его тон призвал всех к вниманию:

ЭТО ВОЙНА ИДЁТ ИСПОКОН ВЕКОВ, И СРЕДИ НАС НЕТ ТЕХ, КТО НЕ УСТАЛ…И ВСЁ ЖЕ МЫ ОТВЕЧАЕМ НА ПРИЗЫВ К БИТВЕ.

Остальные крылатые стражи кивнули.

Указывая на Инария, Тираэль продолжил:

ЭТО ОТСТУПНИК ПОДСТЕГНУЛ ДРУГИХ СОЗДАТЬ ТО, ЧЕГО НЕ ДОЛЖНО БЫТЬ, ЧЕГО НИКОГДА НЕ ДОЛЖНО БЫЛО БЫТЬ! ОН ВЫЗВАЛ НЕВООБРАЗИМОЕ, И ЕСЛИ БЫ Я БЫЛ ТАМ, Я БЫ ПЕРЕБИЛ ВСЕХ, ЧТОБЫ НЕ ДОПУСТИТЬ ЭТОГО…

Они были обречены. Мендельн это понял. Теперь его единственной надеждой был Траг’Оул. Ну конечно, дракон сможет что-нибудь сделать. Мендельн попытался связаться с существом, но не нашёл его следов.

НО МЕНЯ ТАМ НЕ БЫЛО…КАК И НИКОГО ИЗ ВАС,- напомнил Тираэль собратьям.- И ДЕЛО РОСЛО…И РОСЛО…И СТАЛО ТЕМ, ЧЕГО НИКТО НЕ МОГ ПОСТИЧЬ, ЧЕГО НИКТО НЕ ОЖИДАЛ! ЭТО МЕСТО ПОД НАЗВАНИЕМ САНКТУАРИЙ УКРЫЛО ТЕХ, КОГО Я НИКОГДА НЕ ЛИЦЕЗРЕЛ, СУЩЕСТВ, КОТОРЫХ Я САМ НАЗВАЛ ОТРОДЬЯМИ!- прежде чем Империй смог прервать его, Тираэль добавил.- НО ОТРОДЬЯ НЕ ЧУВСТВУЮТ СТРАДАНИЙ, ОНИ НЕ СТОЯТ ДРУГ ЗА ДРУГА ВОПРЕКИ ВСЕМУ И ОНИ НЕ… ОНИ НЕ…ПО СВОЕЙ ВОЛЕ…ИДУТ НА…ДА…ИДУТ НА ТАКУЮ ВЕЛИКУЮ ЖЕРТВУ РАДИ ВСЕХ ОСТАЛЬНЫХ.

Мендельн ощутил, как в его товарищах воскресает надежда, даже в обыкновенно суровом Ратме. Можно ли было ожидать от Тираэля, из всех ангелов?

МЫ ИДЁМ НА ЖЕРТВЫ,- ответил Империй.- ЧЕМ ОТЛИЧАЕТСЯ ЕГО ЖЕРТВА?

МЫ ИДЁМ НА ЖЕРТВЫ, ПОТОМУ ЧТО ДОЛЖНЫ…ПОТОМУ ЧТО ЭТО ЧАСТЬ НАШЕГО ПРИЗВАНИЯ! МЫ ДЕЛАЕМ ЭТО, ПОТОМУ ЧТО ЭТО НАШ ДОЛГ, И ТОЛЬКО ПОЭТОМУ! СМЕРТНЫЙ, УЛЬДИССИАН УЛЬ-ДИОМЕД…ОН РЕШИЛ САМООТВЕРЖЕННО ПОЖЕРТВОВАТЬ СОБОЙ, ПОТОМУ ЧТО ЗАБОТИЛСЯ О СВОИХ ТОВАРИЩАХ! ЭТО БЫЛ НЕ ЕГО ДОЛГ…НО ЕГО ЖЕЛАНИЕ,- Тираэль взглянул на каждого из остальных судей, в последнюю очередь – на Империя.- Я НАЗВАЛ ИХ ОТРОДЬЯМИ…И Я ОШИБСЯ! Я ОТДАЮ ГОЛОС ЗА НИХ…ИБО Я ВИЖУ, ЧЕМ ОНИ МОГУТ СТАТЬ…И ВОСТОРГАЮСЬ ЭТИМ.

Приложение величайших усилий потребовалось смертным, чтобы удержать внутри своё облегчение. Радость Мендельна умерил тот факт, что пятёрка по-прежнему вела себя так, будто дело не окончено.

ЗНАЧИТ, РЕШЕНО,- провозгласил Империй с лёгким оттенком горечи в голосе.- НО ЧТО ВЫ НАМЕРЕНЫ ПРЕДЛОЖИТЬ, ЧТОБЫ НЕ ДАТЬ ПЫЛАЮЩЕМУ АДУ РАСПРОСТРАНИНИТЬСЯ ПО МИРУ, КОТОРЫЙ ВЫ СПАСЛИ? НАМЕРЕНЫ ЛИ МЫ ОСТАВИТЬ ВОЙСКО ОХРАНЯТЬ ЭТОТ…ЭТОТ САНКТУАРИЙ?

Не успел он задать этот вопрос, как пронизывающий, берущий за душу смешок заставил всех оглянуться. Империй призвал огненный меч.

-Ох, советники, это мирный визит,- прохрипел голос, словно потревожили гнездо гадюк.- Мирный – если позволите.

Тогда их накрыла тень, тень такая тёмная, каких Мендельн никогда не видел. Вместе с ней пришло ощущение зла, которое напомнило брату Ульдиссиана о другом исчадии…о Лилит.

ТЫ ПРЕДЛАГАЕШЬ ПЕРЕГОВОРЫ…ВЛАДЫКА МЕФИСТО?- спросила Ауриэль тень.- ТЫ…А НЕ ТВОЙ БРАТ?

Тень кое-как обрела высокую, жуткую форму, которая мгновенно навела Мендельна на мысль о морлу или, хуже того, об их мерзостном хозяине, Люционе, который, как и Лилит, был отпрыском нежданного и ужасного гостя.

-Мой дорогой брат сейчас не в себе. И потому я, который к тому же старше, в самом деле предлагаю переговоры – и более того! Я предлагаю…перемирие,- хотя Мефисто большей частью оставался скрыт тенью, как, по словам Ульдиссиана, это делал Диабло, то, что проступало, заставляло трястись поджилки Мендельна.- Договор, разрешающий ситуацию, которую этот навлёк на нас.

Зелёная, чешуйчатая ладонь выступила от тени, обвинительно указывая на Инария. В ответ отступник ярко вспыхнул.

Империй перенял бразды беседы от Ауриэль:

И ЧТО ЗА ДОГОВОР ТЫ ПРЕДЛАГАЕШЬ?

Огромные острые зубы мелькнули там, где должна была находиться голова демона.

-Мы, как и вы, сделали неверные предположения об этом месте, неверные предположения о существах, порождённых обоими нашими видами.

Пылающий красный глаз материализовался и подмигнул Ауриэль, которая совершенно проигнорировала действие.

Со смешком Мефисто добавил:

-Но Санктуарий – гораздо большее, чем мы предвидели! Всё, что вы сказали,– правда, и мы дадим ему расти и посмотрим, к чему это приведёт – к добру ли, ко злу ли, только вмешиваться не стоит.

И МЫ ДОЛЖНЫ ДОВЕРИТЬСЯ ТВОЕМУ СЛОВУ,- усмехнулся Империй.

-Этот мир стоил мне детей, обоих детей, которые боролись за его выживание. Также и во имя их я бы хотел, чтобы он продолжал быть.

Самым странным, во всяком случае, для Мендельна, было то, что он поверил Мефисто. Во всяком случае, отчасти. Разумеется, единственной причиной, по которой Люцион и Лилит пытались сберечь Санктуарий и человечество, было последующее служение людей Пылающему Аду.

Но даже частичная вера демону пугала. Она указывала на незаметное воздействие несметной силы Мефисто.

Вот ангелы, судя по всему, не очень-то верили непрошеному гостю, но Тираэль вдруг встал рядом с Империем:

ЕСЛИ ТЫ ХОЧЕШЬ ПЕРЕМИРИЯ, ВЕРХОВНЫЙ ДЕМОН… ОСТАВИШЬ ЛИ ТЫ СВОЮ МЕТКУ ТАМ, ГДЕ Я УКАЖУ?

Мефисто, похоже, колебался.

-Укажи мне, и это случится – но только если я получу что-то в ответ по праву справедливости, которой ты служишь.

Ангелы переглянулись. Империй кивнул Тираэлю.

ГОВОРИ, ЧЕГО ТЫ ХОЧЕШЬ,- сказал последний тёмной форме.

И снова когтистая ладонь устремилась вперёд и указала на узника:

-Его…пусть тот, кто тысячу раз провинился перед вами, теперь ответит мне за мою потерю – и подкрепит наше перемирие.

Инарий повёл себя странно, услышав это. Он рассмеялся. Он громко смеялся до тех пор, пока Империй нетерпеливым взмахом руки не унял все звуки, исходящие от пленника.

ЕСЛИ МЫ ДАДИМ СОГЛАСИЕ, ТЫ ПОСТАВИШЬ СВОЮ МЕТКУ?-спросил заносчивый ангел.

-На глазах у всех – даже этих,- закончил владыка Мефисто, обратив красное око в сторону группы Мендельна.

Как только демон провозгласил это, зала пропала, и они снова очутились в Санктуарии, но немного в другом месте. Их окружали развалины Собора Света.

-Ангельский юмор,- усмехнулся Мефисто.

Империй указал на центр того, что, как понял Мендельн, было огромной залой, где Пророк, вероятно, читал массам свои проповеди:

ЗДЕСЬ, В ТОЧКЕ ПОТОКА! В ТОЧКЕ, ГДЕ ЭТОТ МИР БЫЛ СШИТ ВОЕДИНО…ТВОЯ МЕТКА.

Брат Ульдиссиана думал, что верховный демон начертит огнём какой-нибудь символ, но Мефисто поднял руку туда, где мелькали его зубы, и укусил собственную конечность.

Чёрное вещество потекло из места укуса, и демон дал ему капать на точку, которую выбрали ангелы. Когда жидкость соприкоснулась с камнем, раздалось шипение и несколько красных рун внезапно материализовались над пятном. Они дважды повернулись кругом и впитались в то, что служило кровью Мефисто. Чёрное вещество растворилось.

От раны тоже не осталось и следа. Мефисто упрятал ладонь в тень.

-А теперь…его черёд, я прав?

Члены Совета Ангирис все как один посмотрели вниз на Инария, который не переставал безумно хохотать.

ТЫ САМ НАВЛЁК НА СЕБЯ ЭТО, БРАТ…- провозгласил Тираэль.

Из тени вырвалось два десятка чернильных щупалец. Они охотно обвились вокруг мятежного ангела. Без усилий они потащили его обратно во тьму.

Исполненным довольства голосом Мефисто прошептал:

-А пещера и находка внутри?

Империй дёрнулся, словно рассердился. Тираэль ответил:

ПО ПОВОДУ ТОГО, ЧТО ДЕЛАТЬ С ЭТИМ, ДОЛЖЕН БЫТЬ ЗАКЛЮЧЁН ОТДЕЛЬНЫЙ ДОГОВОР.

-Согласен,- око снова обратилось к людям и Ратме.- А теперь?

Ахилий потянулся за ножом. Серентия крепко стиснула копьё, и даже Мендельн опустил руку к кинжалу. Ратма стоял, не шелохнувшись.

Вмешалась Ауриэль:

ВО ИМЯ ЕГО ЖЕРТВЫ ИМ ДОЛЖНО БЫТЬ ДОЗВОЛЕНО ПОМНИТЬ.

НЕ БЫВАТЬ ЭТОМУ,- объявил Империй.

-Нет,- согласился Мефисто, которому, похоже, доставило удовольствие наблюдать реакцию Империя, когда тот осознал, что они сошлись во мнении.- Этот перворождённый,- добавил он, подразумевая Ратму,- и ему подобные пусть помнят, ведь их мало и их время ушло. А вот остальные…если им дано расти, то пусть растут с самого начала.

ОН ПРАВ,- отозвался Итераэль с заднего ряда.

Ауриэль собралась спорить, но её товарищи явно сходились во мнении.

ОНИ ДОЛЖНЫ НАЧАТЬ ЗАНОВО,- согласился Тираэль.

-Они планируют заставить нас всё забыть,- выдохнула Серентия.- Они планируют отнять у нас наши силы и память об Ульдиссиане!

-Так нельзя!- добавил Ахилий.

Мендельн лишь стиснул кинжал в ожидании того, чего он и его друзья не могли предотвратить. Однако в голове в это время он рисовал брата и непрестанно повторял имя Ульдиссиана.

НАЗАД К ИСТОКАМ,- твердил Тираэль.- ТАМ МЫ ПРЕДОСТАВИМ ИХ СВОЕЙ СУДЬБЕ, БУДЬ ТО ДОБРО ИЛИ ЗЛО, И ТАК БУДЕТ ДО ТЕХ ПОР, ПОКА ДЕРЖИТСЯ ПЕРЕМИРИЕ.

-До тех пор, пока оно держится,- повторил Мефисто.

Мендельн подскочил – верховный демон отвлёк его от стремления сберечь память об Ульдиссиане. Мефисто уже замышляет обойти договор. Если ему это удастся…

Прежде чем Мендельн успел отреагировать как-либо ещё, Тираэль воздел ладонь над троими людьми.

О НЁМ БУДУТ ПОМНИТЬ,- сказал Ангел Справедливости им…но обращался он конкретно к Мендельну.- БУДУТ.

Изумительный белый свет объял их.

Конец двадцать второй главы

---

Только для ознакомительного чтения. Все права на книгу принадлежат её автору и компании Blizzard Entertainment.