---

Глава седьмая
Ульдиссиан не имел представления, обо что он споткнулся, да и вообще как дошёл досюда. Он знал только, что нельзя останавливаться. Взрыв, направленный им на Малика, после всего того, что он претерпел в руках Зоруна Тзина, оставил его не бодрее ходячих мертвецов Мендельна.

Теперь он даже не был уверен, где находится. Он смутно различил других прохожих на улицах, через которые пробирался. В основном они были темнокожими, не как дома. Тораджа? Хашир? Нет…всё это осталось в прошлом. Где он был? Кеджан? Да, это была она. Столица.

Столица. Кого это ему нужно было повидать здесь? Не магов. Ульдиссиан не решился бы отдать себя в руки магов. Сейчас они были для него не меньшими злодеями, чем Триединое и Собор.

Так кого же тогда? Был кто-то ещё. Мастер Фахин. Он поминал кого-то. Ко…

Принца. Ульдиссиан вспомнил о принце. Амрин? Нет. Эмрад? Эхмад.

-Эхмад,- выдохнул он.- Мне нужен Эхмад. Принц…

Он брёл мимо магазинчиков и мест, где торговали сырой пищей, то и дело наскакивая на кого-нибудь. Большинство кеджани пытались притворяться, что его не существует, хотя пара пробормотала что-то злобным голосом, когда Ульдиссиан прошёл, слегка задев их.

Тому, кто бы взглянул сейчас на фигуру в лохмотьях, бредшую по узким улочкам столицы с высокими стенами, показалось бы, что Ульдиссиан слоняется бесцельно. Он набредал то на одно, то на другое место. Однако, пусть он сам и не осознавал этого, он направлялся именно туда, куда ему было нужно.

Две белые лошади попятились, когда незнакомец выступил из теней перед ними. Обученные не только тянуть колесницу, но и защищать того, кто едет в ней, они вздыбили передние копыта и приготовились обрушить их на Ульдиссиана.

Но удара почему-то не последовало. Когда сын Диомеда заметил лошадей, они странным образом утихомирились. Они отступили назад и стали ждать.

Возничий, который орал на зверей, хмыкнул в знак одобрения самого себя, ошибочно полагая, что это ему удалось вернуть контроль над лошадьми. За солдатом, положив одну руку на обод золотой колесницы, высокий, молодой человек в равно блистательных нагруднике и металлическом килте стоял и взирал на виновника опасной ситуации. Яркие тёмно-карие глаза остановились на ассенианце.

Возничий, который проявлял куда меньше интереса, поднял плеть, чтобы отогнать того, кого он принял за бедняка или сумасшедшего. Однако господин схватил его за запястье.

-Принц…принц Эхмад…- произнёс Ульдиссиан, качаясь взад-вперёд.

-Да, это я,- голос был сильный и полный непоколебимости юности.

-Мастер Фахин…он сказал мне найти вас…- психически Ульдиссиан начал больше чувствовать себя собой, но физически он был изнурён.

-Мастер Фахин,- на лице принца отобразилось раздумье.- Сехкар, помоги ему взобраться в колесницу.

-Мой господин,- хрипло возразил возничий.- Поехать без сопровождения и без того было опасно, но дать этому – кто бы он ни был – приблизиться к вам…

-Делай, как говорю, Сехкар.

Немало ворча, возничий передал поводья своему господину и спрыгнул, чтобы помочь Ульдиссиану. Сын Диомеда оглядел человека с беспокойством, но затем снова взглянул на принца. Эхмад вежливо кивнул ему, что почему-то дало почувствовать себя легче.

-Эй ты, иди-ка сюда!- приказал Сехкар, хватая Ульдиссиана за руку. Вокруг них начала собираться толпа.

Высокомерное отношение солдата внезапно пробудило гнев в Ульдиссиане. Он взглянул на человека, инстинктивно призывая свою силу.

В этот момент раздался голос принца Эхмада:

-Обходись с ним с уважением, Сехкар!

Возничий ослабил хватку. Ульдиссиан переборол свою ярость, а вместе с ней и возможные взрывные последствия.

Под руководством Сехкара пара очутилась рядом с Эхмадом. Принц сам помог Ульдиссиану подняться.

-Спасибо,- сумел произнести Ульдиссиан устало.

Эхмад изучил его.

-Ты не бедняк. Над твоими синяками, похоже, кто-то изрядно потрудился. Ты упомянул мастера Фахина. Ты знал его?

Внезапно возникло чувство, будто целый мир лёг на плечи Ульдиссиана.

-Я был с ним, когда он…когда он умер.

-Ты…- знатный человек улыбнулся с плотно сжатыми губами.- Похоже, мне сегодня улыбается удача, раз я случайно наткнулся на тебя.

-Это не была удача. Я хотел найти вас.

Принц Эхмад огляделся вокруг.

-В самом деле! Думаю, стоит продолжить разговор в моём дворце. Вези нас туда, Сехкар.

-Слушаюсь и повинуюсь,- пробормотал возничий. Он щёлкнул плетью и, когда лошади поскакали, сильно потянул за поводья, чтобы заставить их повернуть.

Толпа расступилась перед колесницей принца. Принц Эхмад махал людям, которые радостно приветствовали его. Ульдиссиан видел, что их энтузиазм не притворен. Они вправду любили молодого человека.

Ульдиссиану подумалось, что бы они почувствовали, если бы узнали, кто едет в колеснице вместе с принцем.

Сехкар ещё раз щёлкнул плетью и прикрикнул. Лошади ускорили бег. Колесница и её пассажиры стремительно миновали толпу.

Но не раньше, чем Ульдиссиан мельком увидал в ней знакомое лицо – лицо, которое он не ожидал увидеть.

Задумчивое лицо Зоруна Тзина.

***
ОН…

Инарий сидел в полнейшей темноте в покоях, которые он использовал как Пророк, сидел на обтянутом шёлком стуле и смотрел за пределы стен. Смотрел на место, которое перестал звать домом много столетий назад.

ОН…ЭТОТ ПАРАЗИТ, КОТОРОГО ОНИ СОБЛАЗНИЛА…

Сейчас он сбросил личину Пророка и более-менее напоминал свою истинную форму. Инарий не боялся, что его обнаружат: вся армия его прислужников не смогла бы пробить двери, и, даже обладая слухом летучей мыши, невозможно было подслушать ни звука внутри.

УЛЬДИССИАН…ОТПРЫСК ДУРАКА ПО ИМЕНИ ДИОМЕД…ОН ОСМЕЛИЛСЯ СДЕЛАТЬ ЭТО…

Инарий не сделал ни единого движения с тех пор, как вернулся с проникновения в сон смертного, но теперь он вскочил, в сияющей ярости расправив крылья и вытянув руки в праведном гневе на последний грех.

ОН...УЛЬДИССИАН…ОН ПОСМЕЛ ПРИЧИНИТЬ МНЕ БОЛЬ!

Это не должно было быть возможно, но это случилось. Во время вторжения в сон смертного Инарий легко управлял его сознанием и заставил его поверить, что его сил больше нет. Он сделал это, чтобы дать Ульдиссиану шанс молить о прощении, вымаливать возможность снова стать членом паствы ангела.

Но вместо того, чтобы прислушаться, грешник ударил его! В самом деле, хотя Ульдиссиан думал, что его атака с треском провалилась, она обожгла Инария, на кратчайший миг прервав самый его резонанс.

На этот короткий миг ангел был, по меркам смертных, мёртв.

И хотя Инарий не был смертным, он испытал, что значит пустота вселенной без него, и это потрясло его до глубины его сути. Даже во время сражений с Пылающим Адом он не доходил до такой стадии. О, он испытывал боль раньше, особенно во время битв с демонами, но это было нечто глубоко отличное – и при этом дело рук простого человека!

Ульдиссиан уль-Диомед должен быть наказан за свой тяжкий грех. Его жизнь должна быть раздавлена, самое его существо должно быть проклято всеми, а затем все знания о его способностях стёрты из памяти остальных смертных. Это меньшее, что он должен претерпеть за свои деяния.

И с ним должны пойти эдиремы. Инарий перебирал возможные методы возвращения их в паству, когда Ульдиссиан будет усмирён, но они были запятнаны теми же мерзкими чертами, что и Линариан, даже в большей степени. Какое изменение Лилит ни внесла в Камень Мира, оно создало грязнейших существ, чем их сын.

В самом деле, сам Ульдиссиан тоже изменил Камень Мира, причём невероятным образом. Вспомнив об этом, Инарий засомневался. Одной из причин, по которым он хотел направить смертного на свой путь, было желание, чтобы Ульдиссиан повернул вспять все изменения в кристаллической структуре артефакта. Для этого ему нужен был глупец, поскольку ни одна попытка ангела, который не только был привязан к артефакту, но и черпал из него свои несметные силы, не увенчалась успехом.

НЕТ…ОН ДОЛЖЕН УМЕРЕТЬ…ДОЛЖЕН БЫТЬ ДРУГОЙ СПОСОБ ВЫЛЕЧИТЬ КАМЕНЬ…ДАЖЕ ЕСЛИ МНЕ ПРИДЁТСЯ НАЧАТЬ ТОЛЬКО С НЕГО И БЕЗ ВСЕГО ОСТАЛЬНОГО САНКТУАРИЯ…

Тысячи способов должным образом наказать человека за его проступки мелькали в сознании Инария, но в каждом из них имелся изъян. Все они требовали, чтобы ангел напрямую противостоял Ульдиссиану. Он не считал это необходимым. Ульдиссиан был ниже его, он был менее ценен, даже чем червь, что ползает в земле. Нечего Инарию унижаться снова до тесного контакта, нет нужды. Неожиданная боль тут ни при чём – просто это недостойно ангела.

Но…если это было дело, недостойное его…

Инарий посмотрел на запечатанные двери и вдруг взмахнул рукой.

Двери распахнулись.

***
ГАМЮЭЛЬ, Я ХОТЕЛ БЫ ПОГОВОРИТЬ С ТОБОЙ, МОЙ ЗАВЕТНЫЙ СЛУГА…

Крепко сложенный жрец выронил свиток, который читал, и быстро покинул свои личные покои. Со времени беседы с Орис он изо всех сил старался отслеживать ситуацию со столицей, чувствуя, что Пророк ожидал бы от него этого.

К его дальнейшему изумлению, когда он прибыл, то увидел, что двери широко раскрыты. Стражники живо приветствовали его, когда он приблизился,– «пробуждение» хозяина воодушевило их.

-Гамюэль!- Орис выскочила из другого коридора.- Стража только что рассказала мне. Когда…

-Я сейчас не могу говорить. Пророк вызвал меня!

Она казалась обескураженной.

-Вызвал тебя? А как же я? Я ничего не слышала от него!

-Я знаю только, что он вызвал меня, и это срочно,- ответил Гамюэль с терпением, на какое только был способен.- Правда, Орис, я должен идти к нему!

С этим женщина не спорила, но она и не остановилась. Она примет участие в аудиенции, и Гамюэль не остановит её. Пусть Пророк сам прогонит её, если не хочет, чтобы она присутствовала.

Гамюэль достиг входа. Орис шла за ним по пятам и вдруг остановилась, словно налетела на невидимую стену. Он попыталась сделать шаг вперёд, но вместо этого пошла назад.

Жрец сочувственно посмотрел на неё, продолжая идти. Пророк изъявил свою волю. Аудиенция была только для Гамюэля.

Двери захлопнулись перед изумлённым лицом Орис. Гамюэль изгнал из головы мысли о ней. Он сомневался, что она чем-то обидела Пророка, – просто у хозяина были мысли, которыми он захотел поделиться с Гамюэлем наедине.

Что именно это было, жрец не представлял.

Златовласый юноша ожидал его не на длинном изящном диване, где он часто отдыхал, но в самом центре комнаты. Вид у Пророка был отнюдь не сонный; будь это кто-нибудь другой, Гамюэль сказал бы: печальный.

Руки у Пророка были сведены за спиной, он с нетерпением следил за быстрыми шагами жреца.

Гамюэль встал на одно колено перед ним. Низко опустив голову, он пробормотал:

-Прости мне мою медлительность, великий Пророк! Я хотел быть быстрым, как ветер, но мне не удалось…

-Всех нас постигают неудачи, сын мой,- провозгласил прославленный Пророк.- И как только это происходит, мы стараемся исправиться, не так ли?

-Я сделаю для этого всё, что в моих силах! Клянусь!

Пророк мягко тронул Гамюэля за плечо, из-за чего тот посмотрел вверх.

-Ты – человек многих призваний, Гамюэль. Как ни коротка человеческая жизнь, ты уже успел перевидать самые разные её стороны.

-Я прошёл…несколькими путями,- согласился жрец. Ему не нравилось говорить о своих прошлых стремлениях, особенно относящихся к поре бытности его солдатом и, от случая к случаю, наёмником.

-И если некоторые пути и увели тебя от света, они также научили тебя многому, что помогает тебе и по сей день.

Слова хозяина задели Гамюэля, который всё ещё чувствовал вину за былое. Каждый день он старался жить, как проповедовал пророк, используя жизнь самого Пророка в качестве примера.

-Встань, дитя моё.

Жрец подчинился.

Пророк гордо оглядел его.

-Славный Гамюэль, если быть точным, некогда ты был умел в военном искусстве.

-Постыдное время для меня. Я стараюсь забыть…

Его ответ вызвал осуждающий взгляд его господина. Когда Гамюэль опустил голову, Пророк тихо заметил:

-Ложь не к добру тебе. Ты всё ещё практикуешь движения в своей комнате, а потом молишь меня о прощении. Ты всё тот же воин, каким был, когда я только нашёл тебя.

-Я…прошу…прощения!

-Почему? У Собора есть свои инквизиторы. Велика ли разница?

С показным чувством собственного достоинства широкоплечий жрец ответил:

-Хозяин, ты знаешь, что́ я совершал как…боец. Мои грехи велики, как стражей инквизиторов и офицеров вместе взятые!

-И при этом ты на моей стороне, не так ли?

-Чудо, которого я чувствую, что не достоин.

Пророк наградил его великолепной улыбкой.

-Хочешь стать более достойным? Хочешь показать себя передо мной так, как не может никто другой?

Теперь Гамюэль понял, почему вызвали его одного. У Пророка было для него особое задание! Глаза жреца воссияли. Ему была оказана невиданная честь.

-Готов пожертвовать жизнью и душой!

-Как и должен, дитя моё, как и можешь. Дело это непростое. Я должен уверовать, что ничто не собьёт тебя с пути.

-Клянусь, ничто не собьёт! Ничто! Только скажи, что я должен сделать!

Соединяя кончики пальцев, Пророк спокойно сказал:

-Я дарую тебе честь лично отнять жизнь грешника Ульдиссиана уль-Диомеда.

Несмотря на прямоту, с какой были сказаны слова, Гамюэлю потребовалось несколько секунд, чтобы понять смысл сказанного. Затем, когда до него дошло, лицо его приняло выражение фанатичной решимости.

-Я принесу тебе его голову!

-Его головы будет достаточно. У тебя есть навыки: как заклинания, которым я научил тебя, так и, что ещё важнее, школа твоей жизни.

Сияя, Гамюэль вытянулся.

-Считай, что дело сделано, хозяин!- затем он вдруг заколебался.- Прости мне этот вопрос…но Орис и я раньше призывали к этому, и ты запрещал.

Вечный юноша кивнул:

-А теперь разрешаю.

Это был удовлетворительный ответ для столь посвятившего себя служению, каким был жрец. Он снова низко поклонился, поцеловал руку Пророка.

-Будет исполнено, хозяин.

И потому что голова его была низко наклонена, Гамюэль не увидел, как ожесточилось лицо юноши.

-Да, уж об том я позабочусь, Гамюэль. Позабочусь…

***
Мендельн помогал Серентии вести эдиремов к городу, но он знал, что если дойдёт до дела, приказы отдавать будет она. Это его устраивало, потому что он чувствовал себя неудобно во главе войска.

В первый день они не встретили сопротивления. Из деревень, которые они повстречали на пути, люди сбежали заранее. Мендельн был этому рад, потому что это означало, что меньше невинных людей пострадает. Однако он знал, что вскоре положение изменится, потому что сама столица никак не могла быть оставлена. Там найдутся те, кто приложит все усилия к избиению эдиремов.

Правда, вышло так, что им не пришлось ждать столицы, чтобы встретить первое сопротивление. Конный патруль, на который наткнулись эдиремы, насчитывал добрую сотню человек и, на взгляд Мендельна, вероятно, был создан путём слияния двух или трёх меньших патрулей. Люди выглядели угрожающе и явно отлично знали, что невероятно сильно проигрывают числом, но не сходили с места.

Во время сцены, напоминающей встречу со стражниками мастера Фахина, избранный капитан потребовал, чтобы они развернулись.

-Мы не желаем зла,- ответила Серентия, и её тон говорил о том, что она считает приказ офицера абсурдным при данных обстоятельствах.- Вам лучше расступиться.

Кеджанский патруль этого не сделал. Капитан предпринял ещё одну попытку:

-Благородной властью, данной мне великой столицей, я приказываю вам разойтись или сдаться в мои руки!

В передних рядах Йонас и некоторые другие эдиремы дерзко рассмеялись на такое требование офицера. Серентия сама ухмыльнулась.

Мендельн волновался всё больше. Выйдя вперёд, он сказал:

-Капитан, нет нужды для беспокойства. Если бы я мог...

Солдат полетел со своей лошади. Когда он ударился о землю, несколько эдиремов рассмеялось.

Капитан поспешил достать оружие:

-Арестовать их!

И в мгновение ока начался сущий ад. Конные стражники пошли в атаку. Эдиремы ринулись им навстречу. Мендельн взглянул на Серентию, ища помощи в предотвращении насилия, но она была в голове тех, кто рвался в битву.

«Нет! Так быть не должно! Это уничтожает всякую надежду мирно вызволить Ульдиссиана!» - но, похоже, только Мендельну это было ясно. Эдиремы в очередной раз дали волю своим эмоциям. Подобно Ульдиссиану в джунглях той ночью, они дали своим силам управлять ими больше, чем сами управляли ими.

Расплачиваться за это пришлось солдатам-кеджани. Сотня вооружённых мужчин на лошадях были ничем по сравнению с тысячей эдиремов. Мендельну не нужно было смотреть за ходом битвы, чтобы знать, что всадников разрывают на куски, тогда как они не могут нанести даже случайного удара по захватчикам.

В отчаянии он стал пробираться к Серентии. Только она могла заставить остальных слушать, но сначала он должен был заставить слушать её.

Только благодаря почти неотъемлемой неловкости, которую эдиремы испытывали в присутствии Мендельна, удалось ему быстро добраться до неё. Он схватил Серентию за руку и попытался оттянуть назад.

Её ярость напугала его.

-Мендельн, ты болван! Отпусти меня! Сейчас же!

-Серентия! Посмотри, что происходит с тобой – со всеми вами!- даже пока он говорил, солдат издал ужасающий вопль. Мендельн видел, как в воздух полетели рука и голова.- Так себя ведут звери, а не люди!

-Они сами навлекли на себя это! Они…

Мендельн был окружён призраками постоянно, и потому мало обращал на них внимания за исключением случаев, когда ему требовался от них ответ на что-либо. Они редко заговаривали, если к ним не обращались.

Однако сейчас более чем от одного из них передалось чувство неминуемой угрозы, которое заставило человека в чёрной мантии не только проигнорировать требование подруги отпустить её, но сильнее потянуть её к себе.

Стрела не попала в неё, хотя было ясно, что расчёт был таким. Стрела под углом вошла в плечо Мендельна, да с такой скоростью, что его отбросило на землю.

Только это привело Серентию в чувства. Она схватилась за него, ещё когда он падал, так что упала вместе с ним. Вокруг них эдиремы продолжали наступление как ни в чём не бывало.

-Мендельн! Мендельн!- дочь торговца заслоняла его своим телом, чтобы его не раздавили.

Хотя он не перенял от брата его замечательных восстанавливающих способностей, Мендельн мог изыскать свои ресурсы. Он применил технику снятия боли, которой научил его Ратма, сумев уменьшить жгучую боль до притуплённой непрерывной пульсации.

-Я…буду в порядке, Серентия…

-Обещаю, солдат, который попал в тебя, поплатится за это.

Он сильно сдавил её предплечье.

-Серентия…не обманывай себя. Стрела предназначалась не мне.

-Нет, но она попала в тебя, потому что ты попытался спасти меня!- её глаза вспыхнули яростью.

-Слушай. Я говорю, не обманывай себя. Я хочу, чтобы ты посмотрела на стрелу, которая не смогла бы близко подлететь к тебе, не будь на то одной очевидной причины.

Наконец она посмотрела – действительно посмотрела – и у неё отвисла челюсть. Серентия закачала головой.

Как и Мендельн, она с лёгкостью узнала стрелу, изготовленную Ахилием.

Он бы не…он бы не попытался убить меня…или даже тебя!

-Попытался бы,- брат Ульдиссиана схватился за древко. Призывая все знания, которые почерпнул у Ратмы и дракона, он добился того, что стрела вышла.- Он уже попытался убить Ульдиссиана.

Как только он вытащил древко, Серентия быстро приложила к ране руку. Рана залечилась так быстро, что даже Мендельн, который знал, насколько она сильна, удивлённо ахнул.

Буря вокруг них стала утихать. Иногда раздавались ещё звуки насилия. Для солдат уже было всё кончено, и Мендельн скорбел об этой ужасной ошибке. Как теперь они могли мирно встретиться с лидерами Кеджана?

Но об этом можно будет поспорить после. Серентия встала на колени рядом с ним, не в силах поверить в это последнее подлое предательство её возлюбленного.

-Он бы никогда такого не сделал! Только не Ульдиссиана!

-Сделал. В ночь, когда я и брат вынесли два тела из лагеря…- Мендельн поморщился при мысли о том, что́ чуть не произошло.- Было чудо, что Ульдиссиан выжил.

-В каком смысле?

-Ты знаешь о мастерстве Ахилия. Он легко бы пронзил твоё сердце. Мне повезло, что я не был целью, и потому получил только это – простую рану.

-А Ульдиссиан?

-Хоть немного ближе к сердцу, и он был бы убит на месте. Но Ахилий как-то промахнулся. Он никогда просто так не промахивается…только когда хочет.

Это подняло Серентии настроение.

-Вот видишь? Для меня бы он сделал то же самое!

-Давай порадуемся тому, что не пришлось проверять. И ещё это не оправдывает его попытку, не так ли?

-Но он помог нам спастись от того огромного демона! Зачем ему теперь пытаться убить нас?

-Ему незачем…виноват другой. Думаю, ангел, причём не Инарий.

Она с недоверием закачала головой:

-Невозможно. Таких нет в природе!

-Боюсь, ещё как возможно, причём Ратме и Траг’Оулу это ещё яснее – что-то их давно нет. Хотелось бы мне знать, что знают они.

-А этот…этот ангел действует сообща с Инарием?

Мендельн уже чувствовал себя достаточно хорошо, чтобы подняться, что он и сделал с её помощью. Выпрямившись, он посмотрел на стрелу.

-Я сомневаюсь в этом, во всяком случае, вряд ли напрямую. Он – загадка, которую у нас нет времени разгадывать, особенно теперь, когда мы воюем с Кеджаном.

Серентия взглянула вокруг и впервые увидала сгустившиеся тучи. Она знала, что это означает для жизней сотни людей.

-С этим ничего нельзя сделать, Мендельн! Нельзя!

-Так много всего, с чем «ничего нельзя сделать»,- почти с горечью возразил он.- Так много. Чем становятся эдиремы – чем становитесь вы с Ульдиссианом, Серентия? Я видел, как его силы завладевают его разумом, и вижу то же самое здесь с вами. Чем больше вы на них полагаетесь, тем больше они овладевают вами.

-Это просто смешно!- её тон стал вдруг граничить с гневом – гневом на него.- Может, ты просто немного завидуешь, Мендельн!

Он уже видел этот взгляд перед тем, как эдиремы ринулись на солдат. Мендельн поспешил сменить тему:

-Ты знаешь, что Ахилий не захотел бы убивать тебя, что эта стрела…- он поднёс оперение к её глазам. Гнев на него утих, ему на смену пришла скорбь о продолжающемся отсутствии лучника,- …была уготована для тебя другим. Другим ангелом, я уверен в этом.

-Но Ахилий промахнулся!- гордо сказала темноволосая девушка.- Несмотря на это, он промахнулся оба раза!

-В самом деле…и как ты считаешь, что́ ангел об этом подумает, Серентия?- Мендельн пытался не представлять себе лучника в этот самый момент.- И что ты считаешь, он потребует у Ахилия за эти неудачи?

Кровь отхлынула от лица Серентии.

***
Ахилий испытывал одновременно облегчение и опасение. Неожиданная реакция Мендельна спасла лучника от возможного попадания вопреки тому, что каждая толика его воли стремилась к противоположному. Когда Ахилий выяснил, что Ульдиссиан выжил, он мог только предположить, что виной тому его целеустремлённая решимость. Только на это ему и оставалось надеяться, когда был отдан приказ выстрелить в Серентию.

Он был рад, что благодаря Мендельну не нужно было выяснять, оправдалась ли надежда.

Опять Ахилий побежал ещё до того, как древко приблизилось к своей цели. Сейчас он был в глубине джунглей, хотя путь был более извилистый, чем в прошлый раз. Эдиремы продвигались по всё более и более населённым областям, из-за чего отдельные поселения отыскивались в неожиданных местах. Ни он, ни его мучитель не желали, чтобы он был замечен.

И как только Ахилий подумал об ангеле, он почувствовал, как его ноги замедляются. Он встал как вкопанный в густом заросшем месте, в которое проникало так мало света, что он почувствовал, будто снова наступила ночь.

Его тело более его не слушалось. Ахилий гадал, потеряет ли он сознание, как случалось раньше. Для мёртвого бессознательность была тревожащим состоянием. Ахилий боялся, что его похоронят или сожгут.

Когда прошло больше минуты, а лучник всё стоял на месте, он наконец стал выходить из терпения. Он знал, насколько бесполезно ругать существо, но не придавал этому значения. Ахилия уже заставили попытаться убить двоих дражайших для него людей. Чего более чудовищного от него мог хотеть ангел?

«Чудовищного…ангел» - ироничность подобных мыслей не осталась незамеченной Ахилием.

В этот миг сбоку возникло знакомое свечение. Хотя оно и было ярким, кроме Ахилия никто не был достаточно близко, чтобы увидеть его.

-Ну…хорошо! Я снова выполнил твоё проклятое поручение. Но кое-кто перехитрил тебя! Я заметил это, когда бежал, и готов поспорить, что ты тоже!

БРАТ УЛЬДИССИАНА НЕ СПАС ЕЁ.

-Что?- слова вызвали внезапный приступ паники у восставшего охотника.- Нет! Я видел, как стрела…как стрела не попала в неё! Она жива! Она должна быть…

В свете сформировался бесплотный воин. Как-то было видно по пылающей энергии, которая исходила из мест, где должны были находиться глаза, что они смотрят на Ахилия с жалостью.

ТЫ НЕ ПОНЯЛ. ОНА ЖИВА, НО ЭТО НЕ ОН СПАС ДЕВУШКУ. ЭТО БЫЛ ТЫ, ЛУЧНИК. КАК И В ПРОШЛЫЙ РАЗ.

Он не мог дать светловолосому лучнику лучшего ответа. Ахилий широко ухмыльнулся – эта картина напугала бы любого смертного, – затем вызывающе махнул на крылатую фигуру:

-Я сделал это? Значит, я побил тебя! Убить их…убить их обоих…ты приказал…но я не сделал этого.

Он сказал это, ожидая – нет, надеясь,– что ангел так разозлится, что уничтожит Ахилия на месте. Тогда невозможно будет принудить лучника закончить дело.

Но никакой небесный огонь не спалил его дотла. Вместо этого сильное свечение вокруг крылатого существа ослабло. Возвышающаяся фигура наклонила голову набок.

НЕТ. ТЫ НЕ СДЕЛАЛ,…И ЭТО МОЖЕТ ИЗМЕНИТЬ ВСЁ.

Конец седьмой главы

---

Только для ознакомительного чтения. Все права на книгу принадлежат её автору и компании Blizzard Entertainment.