---

Глава пятая
Он был холодным. Даже в запаренных джунглях он был холодным. По сути, он никогда теперь не был тёплым, за исключением, разве что, случаев, когда оказывался недалеко от них… или, возможно, от неё. Да, думал он, вероятно, это она. Кто ж ещё это мог быть?

Это был риск, идти на такое, но в противном случае надзиратель мира мог уйти. Имело ли это значение, его притуплённый ум не мог ответить, но он решил, что проверять не стоит. Стрела в шею – и готово.

Но теперь ему пришлось как можно скорее двигаться прочь от остальных. Он не осмеливался показаться на глаза. Они увидят в нём угрозу… и он был не так уж уверен, что они окажутся неправы.

С луком через плечо он пробирался сквозь густую растительность. Время от времени, когда ему приходилось прислоняться к стволу, он оставлял за собой грязные отпечатки. Грязь была мягкой и влажной. Видно, как он ни пытался очистить свои руки, от всей грязи избавиться не удавалось.

Внезапно он напрягся, поняв, что он не один. Что-то крупное, но гибкое скользило сквозь джунгли, зная о его передвижениях, хотя он и думал, что ступает тихо. Одна рука медленно потянулась к луку…

Дикие кошачьи черты с двумя длинными, похожими на сабли зубами показались в листве наверху. Болотная рысь зарычала.

Но так же быстро рык перешёл в шипение. Зверь отпрянул.

Он опустил руку. Он должен был догадаться, что опасности нет. Как и все животные, кошка могла почувствовать неправильность в нём.

Равно из отвращения к самому себе, как и из нетерпения покончить с этим маленьким фарсом, он сделал шаг по направлению к огромной кошке. Та немедленно отступила на равное расстояние, на ходу брызгая слюной.

-У меня нет…времени…на тебя…- это были первые слова, которые он произнёс за много дней, и хриплый их звук напугал его так же, как, похоже, и животное. Без дальнейших притворств крупная кошка развернулась и побежала, поджав хвост.

Лучник стоял некоторое время на месте, вникая в реакцию существа. Она только подтвердила его собственные мысли о том, что случится, если кто-нибудь увидит его.

Но он должен был оставаться поблизости. Не только потому, что хотел этого, но и потому, что что-то заставляло его. Даже теперь побуждение развернуться росло. Ещё немного, и он будет вынужден повернуть назад. Он мог даже посчитать число шагов, но всё равно он знал, что попытается увеличить их хотя бы на один. Того от него требовало врождённое упрямство.

Кошка давно убежала. Отклоняя в сторону крупный лист размером с его голову, он продолжал путь.

За собой, на листе, он оставил очередной грязный отпечаток.

***
Потребовалась немалая часть утра, что разобраться со всеми новыми обращёнными, но, несмотря на данное обещание, Ульдиссиан отказывался уйти прежде, чем каждый поймёт, что такое он пробудил в них. Это не означало, что они смогут овладеть любой силой, но, по крайней мере, это могло послужить им, нависни над их головами опасность… что, он чувствовал, случится довольно скоро. К счастью, остальные сторонники, особенно партанцы – у которых была возможность практиковаться дольше – постоянно пытались вдохновить своих тораджанских собратьев.

По словам Лилит, они становились «нефалемами», но это слово не только оставляло горький вкус на губах Ульдиссиана, но также и не подходило… во всяком случае, в том плане, в котором был заинтересован он. От тораджанцев он услышал новое название, древнее, так что оно было даже похоже на первое.

«Эдиремы». Это означало «тот, кто узрел», и, по мнению Ульдиссиана, это описание идеально соответствовало ему и остальным. Он уже использовал его в это самое утро и убедился, как легко оно сходит с языка. Уже многие использовали этот термин вместо старого…

Они покинули окрестности города, как только он закончил. Хотя солнце было высоко в небе, казалось, что сейчас чуть ли не сумерки. Листва была такой густой, что лучи изредка проглядывали сквозь неё. Это было не совсем нежелательно, потому что в джунглях и без того было душно. Тораджанцы так сильно против этого не возражали, а вот большая часть ассенианцев – в том числе Ульдиссиан – уже были покрыты потом.

Единственным очевидным исключением был, конечно же, Мендельн. Он путешествовал по джунглям как будто даже с большим удобством, чем местные. С его-то тёмным одеянием брат Ульдиссиана должен был погибать от потливого жара, но ни одна капля не образовалась на невозмутимом лице Мендельна.

Взгляд Ульдиссиана метнулся к Серентии. Она, как и он, страдала от жары, пусть и не так сильно. Он присмотрелся к ней, в первый раз видя, какой красивой она была девушкой, – не просто подругой, к которой он всегда относился, как к сестре. Как теперь он завидовал месту Ахилия в её сердце, месту, которым он владел когда-то, но которым пренебрёг. Любую мысль о том, чтобы поухаживать за Серентией, он пресекал; он всё ещё чувствовал за собой непосредственную вину в ужасной кончине лучника.

Серентия остановилась, чтобы отпить из своего водяного меха, но, когда она поднесла горлышко к губам, её хватка ослабла. Мех выпал, его содержимое разлилось по земле.

Он потянулся за своим:

-Можешь попить из этого.

Поднимая мех, Серентия покачала головой:

-Оставь себе. Мы совсем недавно миновали ручей… и, кроме того, я смогу свои личные дела поделать.

-Кто-то должен пойти с…

Она наградила его благодарной улыбкой:

-Да всё со мной будет в порядке. Ты, наверное, почти всё время будешь видеть мою макушку.

Ульдиссиан всё ещё был недоволен, но знал, что спорить бесполезно. Сигналом приказывая другим продолжать движение, он остался стоять на месте:

-Я буду здесь. Я никуда не уйду.

Снова дочь Сайруса улыбнулась. Ульдиссиан обнаружил, что ему нравится, когда она улыбается ему.

Серентия поспешила прочь. Ещё несколько человек хотело остаться с Ульдиссианом, но он вежливо отказался от их компании. Несмотря на подвижную зелень и тени, отбрасываемые густой листвой, Ульдиссиан изо всех сил старался всё время не терять её из вида. Как она и сказала, поток был совсем рядом; на самом деле, другие из их отряда пользовались им до Серентии. Действительно не было никакого повода для беспокойства…

Но, если подумать, не однажды уже он думал так… и оказывалось, что он ужасно ошибался.

Серентия наклонилась, впервые пропадая из поля зрения. Ульдиссиан задержал дыхание… а потом выдохнул, когда она вновь поднялась.

Она оглянулась и взмахом руки приказала ему отвернуться. Несмотря на свою тревогу, он в конце концов подчинился.

Зашелестела листва и всё смолкло. Ульдиссиан вдруг понял, что может использовать свои силы, чтобы проверить её местоположение, но он подозревал, что Серентия с помощью своих собственных сил заметил, что он это делает. Так что, учитывая её теперешние обстоятельства, бывший фермер постеснялся это сделать.

Со стороны Серентии донёсся приглушённый звук. Ульдиссиан посмотрел в её сторону. К его облегчению, голова темноволосой женщины вновь появилась. Через несколько секунд Серентия уже стояла рядом с ним.

-Я забеспокоился… на короткий миг,- признался он.

К его немалому удивлению, её глаза заблестели при этом замечании. Серентия приложила ладонь к его щеке. Она улыбнулась почти стеснительно:

-Мне это нравится,- наконец пробормотала дочь торговца.

Затем, с краснеющим лицом, Серентия бросилась вперёд, оставив опешившего Ульдиссиана пытаться понять, что мог значить этот случай и значил ли он что-либо вообще. Затем, отогнав эти опасные мысли на задний план, он побежал к остальной группе.

Они держали путь не к столице, как думал кто-то, но гораздо южнее, по направлению к главному храму. Ульдиссиан действовал бы иначе, но Лилит подтолкнула его к этому. Несмотря на её поведение, указывающее, будто она хочет, чтобы он уничтожил Триединое, он почему-то думал, что если он направится прямо к их главной цитадели, это превзойдёт ожидания демонессы. Ульдиссиан надеялся тем самым обезоружить её.

К несчастью, он подозревал в то же время, что всё ещё служит игрушкой в её руках.

Импровизированная армия остановилась у реки, которая, по словам тораджанцев, протекала между южными воротами города и землями, принадлежавшими Триединому. Ульдиссиан посчитал реку идеальным путеводителем на остаток перехода. Ромус с несколькими товарищами определил лучшую зону для лагеря, и нефалемы начали размещаться на ночь.

Припоминая речных рептилий, которых поймал Ахилий, Ульдиссиан позаботился о том, чтобы не только его сторонники спали подальше от воды, но и чтобы никто ни под каким предлогом не приближался к ней в одиночку. При этом небольшие группы, перед тем как пойти к реке, должны были уведомить об этом остальных.

-Мы должны ничего не бояться,- язвительно заметил он, обращаясь к Мендельну. Они вдвоём сидели у одного из многих костров.- Вот что должны означать эти силы, но посмотри на нас…

-Они быстро учатся, Ульдиссиан. Разве ты не заметил, что чем больше обращённых мы имеем, тем больше и быстрее твои сторонники наращивают способности?

-Им это необходимо! Я веду их на войну с демонами, магией и кто знает чем ещё!- Он положил голову на ладони.- Будут ли они готовы, Мендельн? Ты видел, как всё прошло в Торадже…

-Урок Тораджи оставил свой след на каждом из нас, брат. В следующий раз всё пройдёт по-другому.

Ульдиссиан поднял голову, щурясь:

-В следующий раз. Как тораджанцы назвали место?

-Хашир. Он меньше, чем Тораджа.

-Но почему-то я сомневаюсь, что будет хоть сколь-нибудь легче.

Мендельн пожал плечами и ответил:

-Что будет, то будет.

Младший брат встал и, похлопав Ульдиссиана по плечу, отошёл. Ульдиссиан остался сидеть, глядя на пламя и вспоминая, как оно поглощало храм и кварталы Тораджи. Неужели всё пройдёт точно так же? Сколько людей погибнет на этот раз? После уничтожения Люциона он чувствовал такую решимость, но Тораджа отняла у него большую её часть, хоть он и не давал этого знать никому, кроме Мендельна.

-Тебе не следует так раскисать, Ульдиссиан. Это не доведёт до добра ни тебя, ни тех, кто идёт за тобой.

Он поднял глаза и увидел, что Серентия входит в круг света, отбрасываемый костром, словно какой-нибудь ночной дух. Её волосы были распущены, и Ульдиссиан подивился, какими длинными и густыми они стали.

-Я думал, ты спишь,- ответил он.

-Спишь…- Отбросив назад прядь волос, она села рядом с ним.- Я сплю не так много, как некоторые полагают, Ульдиссиан.

Он мог это понять, ведь сам нередко страдал тем же, но весть о том, что Серентию постиг тот же недуг, обеспокоила его:

-Тебе надо было сказать что-нибудь…

Её глаза мерцали в свете огня.

-Тебе? Как я могу тревожить тебя, когда у тебя и так столько дел?

Говоря это, она наклонялась к нему. Её близость разволновала его и в то же время усилила чувство вины.

-У меня всегда найдётся для тебя время,- услышал он свои собственные слова.

Серентия приложила руку к тыльной стороне его ладони:

-Если бы я к кому-нибудь и обратилась, то к тебе, Ульдиссиан, ты знаешь это. И ещё ты знаешь, что я всегда буду рада тебе. Я всегда буду рада тебе…

Он вспомнил все годы, что она обхаживала его в ожидании, пока фермер не заметит маленькую девочку, превратившуюся в девушку. Ульдиссиан заметил, но, в отличие от большинства серамских мужчин, не в том плане, на который надеялась Серентия.

Но сейчас, во времена, когда он менее всего этого хотел, он замечал её так, как она некогда мечтала.

Она наклонилась ближе…слишком близко.

-Ульдиссиан…

Разрываясь между желанием и преданностью потерянному товарищу, Ульдиссиан попытался не смотреть ей прямо в глаза…

И таким образом заметил нечто, укрытое ночной тенью джунглей.

Со вздохом изумления он вскочил на ноги.

-Ульдиссиан! Что такое?

Он инстинктивно опустил глаза на неё, затем быстро снова взглянул на глушь. Но глаза его видели лишь затемнённые деревья и лозы. Больше ничего. Ничего, хотя бы отдалённо напоминающего тело человека.

Определённо, ничего, напоминающего фигуру с бледным лицом, окаймлённым светлыми волосами, фигуру, которую он принял за того, кто давно умер.

-Ахилий…- прошептал Ульдиссиан. Бездумно он сделал шаг по направлению к джунглям.

-Что ты сказал?- спросила Серентия, внезапно преграждая ему дорогу.- Ты что-то видел там?

-Нет…ничего…- он не мог сказать ей, что только что видел привидение, ходячего мертвеца. В конце концов, одна лишь его собственная вина вызвала это видение. Они оставили Ахилия зарытым далеко, далеко позади…

К его дальнейшему смятению, Серентия приложила ладони к его груди. Она взглянула снизу на него.

-Ульдиссиан…

-Уже поздно,- оборвал он, отклоняясь от неё.- Нам следует изо всех сил постараться заснуть, Серри.- На этот раз он намеренно использовал эту форму имени в надежде, что она погасит накаляющуюся обстановку.

Она нахмурилась, потом кивнула:

-Как скажешь.

Ульдиссиан ожидал, что она скажет больше, но она вдруг развернулась и пошла вглубь лагеря. Он пронаблюдал, как она замешалась среди людей, а затем снова уселся у огня.

Глядя в джунгли, Ульдиссиан исподтишка исследовал тени. Но там не было ничего, да он и не думал, что будет. Это было его собственное раскаяние, и не более того.

Ахилий был мёртв… уже по одной этой причине Ульдиссиан ни за что не мог позволить чувству расти между ним и Серентией.

***
Мендельн резко принял сидячее положение: его захватило ощущение, будто что-то не так. Он ненавидел периоды возникновения этого ощущения, потому что они, как правило, предвосхищали неизбежное всеобщее бедствие. Быстро осматриваясь вокруг, он не обнаружил причину своего беспокойства, но это ничуть не успокоило его. Его брат и он имели дело с таким количеством опасностей, которые скрываются до тех пор, пока не готовы наброситься на них.

Мендельн неслышно поднялся с одеяла. В отличие от остальных, он спал не рядом с кострами, предпочитая почему-то тихую темноту ночи защитительным огням пламени. Ещё одно изменение по сравнению с маленьким мальчиком, который всегда придвигался к огню ближе всех, когда гас последний луч солнца.

В первую очередь он подумал об Ульдиссиане. С кошачьей ловкостью он ступал среди спящих эдиремов – как их теперь, по всей видимости, звали – пока не обнаружил своего брата. Ульдиссиан спал порывисто и в одиночку, Серентии поблизости видно не было. Последним наблюдением Мендельн был слегка разочарован. После того как Ахилий умер, он надеялся, что двое обретут друг друга. Они определённо заслужили немного счастья. Конечно, его брат ещё слишком сильно чувствовал вину за охотника, а Серентия давно бросила попытки поймать взгляд Ульдиссиана.

«Если бы все мои заботы ограничивались простыми любовными делами,- в конце концов подумал Мендельн,- всё было бы гораздо проще».

Но если Ульдиссиану не угрожала никакая непосредственная опасность, что так встревожило Мендельна? Проделывая обратный путь к месту ночлега, он снова обдумал случившееся. Никакой вещий сон ему не снился. Никакой звук не затронул его ушей. По-хорошему, он должен был спать без задних ног.

Мендельн осмотрелся и только тогда заметил, что местность свободна от его спутников. Поблизости всё время парило привидение – некая тень, которая не могла сразу освободиться от его присутствия. Отряд покинул Тораджу не только с новыми обращёнными, но также с несколькими дюжинами призраков, которые, в большинстве своём, погибли во время сражения. Многие исчезли по дороге, но несколько новых присоединились во время дневного перехода. Большинство из них были неудачными охотниками или путниками, которые пали жертвами опасностей, таившихся в джунглях. Как и остальные, они, похоже, чего-то хотели от Мендельна, но, когда становилось ясно, что он им этого не даст, постепенно снова исчезали.

Но редко исчезали все они.

Преисполненный любопытства, Мендельн направился к краю лагеря. Он мог лучше любого другого видеть в темноте, но всё равно он замечал только новые и новые тени.

Хотя… не мелькнуло ли что-то далеко по правую руку?

-Иди ко мне,- прошептал он. Когда он в первый раз произнёс эти слова, привидения подобрались к нему ещё ближе. Обычно Мендельн остерегался подзывать их, но, если призрак имел значение для него и для брата, его долгом было это выяснить.

Но тень не двинулась вперёд, и, если честно, чем больше Мендельн смотрел на неё, тем меньше был уверен, что увидел правильно. Сейчас она и верно напоминала какой-то папоротник или другое растение, а не человека…

Но ощущение продолжало давить ему на мозг. Сердито выдохнув, Мендельн вступил в джунгли. Он знал, что идёт на некоторый риск, ибо, хотя насекомые, которые пировали на большинстве других, держались от него на расстоянии, он не знал, справедливо ли то же и для хищников, о которых говорили тораджане.

На его взгляд, джунгли ночью были притягательней, как красивая, загадочная женщина. Опасность, укрытая темнотой, делала эту женщину только более волнующей. Вторгаясь глубже, Мендельн подивился тому, что такое сравнение пришло ему на ум. Да, он определённо больше не был испуганным ребёнком, которым он являлся даже после того, как вырос.

Очертание, которое заметил Мендельн, должно было быть ближе, но теперь ничто из того, что он видел, даже отдалённо не напоминало его. Так что же, это всё-таки было его воображение, или то, что он обнаружил, ушло отсюда?

Рука дотронулась до его плеча.

Он развернулся… и никого за собой не нашёл.

-Кто ты?- прошептал Мендельн.

Джунгли упорно оставались тихими. Слишком тихими, на самом деле, для места, где звуки дня казались шёпотом по сравнению с тем, что начиналось после заката. В джунглях было больше жизни, чем в тысяче серамов, но по нынешнему состоянию этого было не сказать. От мала до велика все представители фауны подозрительно отсутствовали.

Но не успел Мендельн об этом подумать, как листья слева зашелестели… и тело, передвигающееся на двух ногах, проскользнуло на край его зоны видимости.

-Прибереги свои уловки и игры!- громко заворчал он.- Покажись мне, а не то!- Мендельн понятия не имел, что именно подразумевает под «а не то». В последние разы, когда угрожала беда, он вдруг произносил слова на древнем языке, которого никогда не знал, слова силы, которые спасали его не однажды. Тем не менее, он не был уверен, что слова защитят его от таящегося.

Оно снова двинулась, на этот раз вправо. Мендельн на автомате произнёс слово – и слабое серое сияние осветило ближайшую область.

Но он никак не ожидал увидеть то, что он увидел.

-Нет…- проскрежетал брат Ульдиссиан, отказываясь воспринимать то, что открыло ему сияние.- Нет…

Это была галлюцинация… или уловка, подумал он. Да, это имело смысл и укрепило его решимость.

Мендельну могло прийти на ум только одно создание, которое пошло бы на такое непотребство.

-Лилит…- и вот он стоит здесь один, дурак, чересчур уверенный в своих ничтожных способностях. Без сомнения, демонесса уже готовит смертельный удар. Как это произойдёт? Естественно, Мендельн погибнет каким-нибудь чудовищным образом, его смерть будет долгой и мучительной.

Странно, но смерть сама по себе не волновала его. Избежать хотелось того, что будет ей предшествовать.

Он не выкажет перед ней и тени страха. Если его кончина как-то поможет или хотя бы предупредит Ульдиссиана, это уже будет что-то.

-Очень хорошо, Лилит. Я в твоих руках. Подходи и делай, что хочешь.

Слова соскользнули с языка. Его надежды возросли. Он знал, что сила слов даст ему какой-то шанс хотя бы отсрочить неизбежное...

Что-то просвистело мимо уха. Последовал безобразный звериный вой, а за ним глухой стук, словно что-то столкнулось с одним из множества деревьев.

Мендельн стал всматриваться в направлении воя и увидел, что что-то зловещее стоит прислонено к одному из толстых стволов. Только убедившись, что образина не двигается, он, наконец, подошёл.

Это был морлу… морлу, чьё горло пронзила стрела в месте, где между шлемом и нагрудником оставалось только полдюйма пространства. Мендельн начал тянуться к стреле, её присутствие пробудило в памяти другой кошмар…

Морлу поднял голову, чёрные глазницы уставились на Мендельна. Воин потянулся за братом Ульдиссиана.

Те же слова, которые он ранее использовал против одной из этих тварей в доме мастера Этона, вырвались у Мендельна. Тянущиеся руки морлу неистово затряслись. С бледных губ сорвалось бульканье.

Морлу снова осел, только стрела, вонзённая в дерево, не давала звериной фигуре упасть к ногам Мендельна.

Без колебаний Мендельн приложил руку к чудовищной груди воина. Другие слова, тоже впервые произнесённые в Парте, легко соскользнули с губ брата Ульдиссиана.

Большинство не разглядело бы маленькое чёрное облако, отделившееся от морлу. Оно парило над ладонью Мендельна. Немного поглядев на загрязнённость, Мендельн сжал руку.

Облако исчезло.

-Больше ты не поднимешься, чтобы творить зло,- какая бы тьма не оживила морлу, наделив его подобием жизни, этот конкретный труп она не сможет воскресить. Мендельн об этом позаботился.

Но ещё оставалось то, что первоначально спасло его от слуги Триединого. Мендельн наконец тронул стрелу, к лёгкому испугу обнаружив, что всё древко покрывает грязь. Точно так же, как стрелу, которая убила одного из надзирателей мира.

-Этого не может быть… он мёртв…

«Но жизнь – всего лишь одеяние, которое носят все, но недолгий срок…»

Хотя мысль промелькнула через его сознание, Мендельна бы ничто не смогло заставить думать, что будто она его собственная. Он и раньше ощущал в своей голове чужое присутствие. Оно всегда вело его, но теперь его слова лишь ещё больше встревожили Мендельна.

-Нет!- рявкнул он во тьму.- Он мёртв! Думать иначе – зло! Он закопан! Я был там! Я выбрал место! Я выбрал…

Он выбрал закопать тело очень близко к древнему сооружению с теми же знаками, что и на камне возле Серама. Мендельн поразился своей наивности. Почему он подумал, будто это он выбрал то самое место? Что-то побудило его сделать это, а он и рад был поддаться.

Качая головой, Мендельн попятился…

И натолкнулся на кого-то другого.

Брат Ульдиссиана развернулся… и уставился в бледное, грязное лицо Ахилия.

Конец пятой главы

---

Только для ознакомительного чтения. Все права на книгу принадлежат её автору и компании Blizzard Entertainment.